Беглецы - Страница 2

Коннору идея нравится. Но податься в бега в одиночку он бы не решился. Страшно вот так все бросить. Конечно, в школе он старается выглядеть крутым, взрослым и даже плохим парнем, но бежать, жить одному? Коннор не уверен, что у него хватит смелости. Но если с ним пойдет Арианна, тогда другое дело. Вдвоем не так страшно.

— Ты серьезно? — спрашивает он.

Арианна снова пристально смотрит на него своими волшебными глазами.

— Серьезно. Вполне. Я могу уйти в самоволку. Если ты меня с собой позовешь.

Коннору отлично известно, чем это пахнет. Убежать вместе с ребенком, предназначенным на разборку, — преступление. Поэтому решимость Арианны трогает его сильнее любых признаний. Они целуются, и, невзирая на то что ему предстоит, Коннор вдруг чувствует себя счастливейшим человеком на земле. Он обнимает Арианну, — может, излишне крепко, потому что она тихонечко стонет. От этого Коннору лишь хочется прижать ее к себе еще крепче, но он конечно же не позволяет себе этого и отпускает девушку. Арианна улыбается в ответ.

— Самоволка… — произносит она. — А что это значит, кстати?

— Старый военный термин, — отвечает Коннор. — Когда солдат «находится в самовольной отлучке».

— Ха. Значит, в нашем случае — «не посещает школу без уважительной причины».

Коннор берет ее за руку, мысленно приказывая себе не сжимать ее слишком крепко. Она сказала, что пойдет с ним, если он позовет. Неожиданно ему приходит в голову, что он пока что ее не позвал.

— Ты пойдешь со мной, Арианна?

— Конечно, — улыбается и кивает девушка. — Да, пойду.

* * *

Родители Арианны не любят Коннора.

«Мы всегда знали, что его отправят на разборку». Эти случайно услышанные слова мальчик не забудет никогда. «Держись подальше от этого мальчишки Лэсситеров». Они никогда не называли его по имени. Всегда «этот мальчишка Лэсситеров». Они считают, что раз мальчик однажды ненадолго попал в коррекционную школу, это дает им право осуждать его.

Провожая Арианну, Коннор останавливается неподалеку от входа и прячется за дерево, чтобы посмотреть, как она входит в дверь. На пути к собственному дому ему приходит в голову, что отныне им обоим придется привыкать к тому, что прятаться нужно постоянно.

* * *

Вот и дом.

Коннор удивляется тому, что продолжает называть это место домом, ведь его-то, собственно, собираются отсюда выселить. И дело даже не в том, что его лишают комнаты, где он спит, — люди, которые, по идее, должны любить его больше всего на свете, изгоняют его из своих сердец.

Мальчик входит в дом и обнаруживает в гостиной отца. Он сидит в кресле и смотрит новости по телевизору.

— Привет, пап.

Отец показывает пальцем в телевизор: на экране репортаж с места какой-то очередной трагедии.

— Опять Хлопки, черт бы их побрал.

— И что они на этот раз взорвали?

— Магазин «Олд Нэви» в северной части Акрона.

— Странно, — говорит Коннор, — я всегда считал их людьми со вкусом.

— Тебе это кажется смешным?

Родители Коннора считают, что мальчик не знает, на что его обрекли. Он и не должен был знать, но Коннор достиг совершенства в деле раскрытия секретов. Три недели назад, разыскивая степлер в кабинете отца, он случайно нашел авиабилеты. В графе «место назначения» значились Багамские острова. Родители собирались в отпуск после Дня Благодарения. Проблема в том, что бланка было три, а не четыре: для отца, матери и младшего брата. Билета с именем Коннора не было. Поначалу мальчик решил, что он лежит в другом месте, но чем больше он думал об этом, тем больше эта версия казалась ему странной. Пока родителей не было дома, он тщательно обыскал кабинет, но билета не нашел. Зато обнаружил другой документ. Подписанное разрешение на разборку. Составленное в трех экземплярах под копирку — в старомодном стиле. Первого листа не было — он должен храниться в государственном архиве. Второй лист будет служить сопроводительной бумагой для самого Коннора — вплоть до самого конца. Третья копия останется у родителей — немым напоминанием о содеянном. Может, они поместят документ в рамку и повесят рядом с фотографией, сделанной в первом классе.

Дата исполнения в документе практически совпадала с датой, проставленной в авиабилетах, — Коннор должен был отправиться на разборку за день до вылета родителей на Багамы. От такой несправедливости ему захотелось что-нибудь разбить, да не одну вещь, а все, что было в кабинете. Но Коннор сдержался. В последнее время он более-менее научился управлять собой, и, если не принимать во внимание драки в школе, происходившие, впрочем, достаточно редко и не по вине Коннора, мальчик умеет скрывать чувства. Если Коннору случается что-то узнать, он предпочитает держать информацию при себе. Всем известно, что разрешение на разборку обратного хода не имеет, поэтому толку от протестов и истерик не было бы никакого. Кроме того, Коннор обнаружил, что знание родительского секрета дает ему некоторую власть над отцом и матерью. Теперь, что бы он ни сделал, если поступок каким-то образом касался родителей, эффект от него возрастал стократно. К примеру, однажды мальчик купил цветы и подарил матери, и та плакала несколько часов. Потом получил за контрольную по математике четыре с плюсом — лучшую оценку, которую ему когда-либо приходилось получать по этому предмету. Он подал тетрадь отцу, и тот побледнел, как смерть.

— Видишь, пап, у меня появились хорошие оценки, — сказал Коннор. — Может, к концу полугодия и пятерки получать начну.

Спустя час отец все еще сидел в кресле, сжимая в руках тетрадь, и смотрел в одному ему известную точку на стене.