Беглецы - Страница 72

Коннор понимает, что хочет сказать Роланд, но разговор ему решительно не нравится.

— То, что я думаю по поводу Адмирала, мое личное дело.

— Я и не спорю. Кстати, ты видел его зубы?

— А что с ними?

— Ясно, что они не его. Слышал, он держит в офисе фотографию парня, которому они принадлежали раньше. Такой же парень, как мы с тобой, которому, правда, по милости Адмирала до восемнадцати дожить не довелось. Я вот думаю, а ограничивается ли дело одними зубами или он еще что-то от нас получил? Сколько там вообще в нем оригинальных органов?

Информации слишком много, и Коннор чувствует, что переварить ее прямо на месте и за короткое время не удастся. В принципе, он вообще не видит смысла ее воспринимать, хотя, конечно, сдержаться не сможет и будет думать над словами Роланда.

— Знаешь что? Давай-ка я постараюсь объяснить, что я думаю, как можно короче и проще. Я тебе не доверяю. Ты мне не нравишься. И дел с тобой я иметь не хочу.

— Я тебя тоже терпеть не могу, — говорит Роланд, поворачиваясь в сторону самолета, в котором находится штаб-квартира Адмирала. — Но сейчас у нас один общий враг.

Прежде чем люди начинают обращать на них внимание, Роланд медленно отходит в сторону. Коннор остается на месте, чувствуя тяжесть в желудке. Ему кажется, что он проглотил какую-то тухлятину — именно такое ощущение рождает в нем мысль, что они с Роландом каким-то парадоксальным образом оказались по одну сторону баррикад.

* * *

Целую неделю семя, посеянное Роландом, зреет в голове Коннора. К сожалению, оно попало в плодородную почву, потому что Коннору Адмирал не нравился и раньше. Теперь же, после разговора с Роландом, он каждый день замечает за ним новые грехи.

Его зубы действительно великолепны. Ясно, что они не могут принадлежать пожилому военному, да еще и ветерану, участвовавшему в сражениях. Он странно смотрит на людей, прямо в глаза, как будто изучает их, желая подобрать себе новые, подобно зубам. Кроме того, после собраний по поводу работы на стороне люди исчезают — и кто может точно сказать, куда именно они отправляются? Может ли кто-то гарантировать, что их не отослали на разборку? Адмирал утверждает, что его миссия — спасать беглецов от разборки, но что, если на деле он занимается совсем другими делами? Из-за этих мыслей Коннор потерял сон, но делиться ими ни с кем не стал, потому что понял: стоит это сделать, и он автоматически станет сообщником Роланда. А вступать с ним в альянс он не хочет категорически.

* * *

Со времени прибытия Коннора на Кладбище прошло три с половиной недели, и, пока мальчик собирает компромат на Адмирала, прибывает новый самолет. С тех пор как они сами прилетели в багажном отделении лайнера, принадлежащего до списания компании «FedЕх», других самолетов не было. После посадки выясняется, что в трюме списанного воздушного корабля прилетели новые беглецы. Ремонтируя испорченный генератор, Коннор наблюдает, как ребята из клана Золотой молодежи провожают новичков. Они проходят мимо, не вызывая в душе мальчика особого интереса. Он занят делом, и лишь где-то на задворках сознания гуляет мысль о том, что кто-то из них может знать о механизмах больше, чем он, и в этом случае Коннор может лишиться части работы, а вместе с ней и положения в обществе.

Неожиданно он замечает в конце колонны мальчика, чье лицо кажется ему смутно знакомым. Кто же это? Кто-то из приятелей по школе? Нет, это кто-то другой. Просветление наступает в ту же секунду, и Коннор понимает, кто перед ним — парень, которого он уже несколько недель считает покойником. Тот самый, которого он похитил, желая спасти. Это Лев!

От неожиданности Коннор роняет гаечный ключ и бросается к мальчику, но вовремя успевает взять себя в руки и, сдерживая поток разноречивых чувств, останавливается. Перед ним человек, предавший его однажды.

Когда-то он поклялся, что никогда не простит его. И все же мысль о том, что Льва отправили в заготовительный лагерь, терзала Коннора. Но его туда не отправили — вот он, марширует как ни в чем не бывало к складу, где выдают армейскую одежду. Коннор взволнован. И очень сердит.

Лев его не видел, и это хорошо, потому что Коннору нужно время, чтобы подумать. Перед ним уже не тот аккуратно подстриженный религиозный фанатик, которого он вытащил из машины два месяца назад. У парня длинные, неухоженные волосы и вид человека, прошедшего суровые испытания. Ритуальных белых одежд нет и в помине — Лев одет в рваные джинсы и грязную красную футболку. Коннор решает не окликать его, чтобы выиграть время и обдумать произошедшие со Львом перемены, но Лев сам замечает его и приветствует радостной улыбкой. Это тоже странно, потому что в то время, когда они вместе скрывались от полицейских, Лев ни разу не показал, что рад его видеть.

Лев поворачивает и подходит Коннору.

— Вернись в строй! — требует Мегафон. — Мы идем на склад.

Но Коннор жестом показывает ему, что все нормально.

— Идите дальше, я знаю этого парня.

Мегафон неохотно соглашается.

— В таком случае ты должен сам привести его на склад, — говорит он, возвращаясь, чтобы навести порядок в колонне.

— Ну что, как дела? — спрашивает Лев.

Ничего себе. Вот так просто: «Как дела?» Можно подумать, они приятели по летнему лагерю, которые встретились случайно. Коннор знает, что нужно сделать. Пожалуй, другого способа разрешить возникшее между ними недопонимание не существует. Он снова действует, не дав себе возможности все обдумать. Это инстинктивный поступок, но не иррациональный. Продиктованный эмоциями, но не импульсивный. Коннор научился чувствовать нюансы. Размахнувшись, он бьет Льва в глаз. Недостаточно сильно, чтобы повалить на землю, но достаточно весомо, чтобы голова мотнулась, как пуговица, висящая на одной нитке, и чтобы поставить наглецу большой красивый синяк.